| Платон Справедливость Не дело справедливого человека вредить — ни другу, ни кому-либо иному, это дело того, кто ему противоположен, то есть человека несправедливого(335, d). ••• Справедливость — это добродетель и мудрость, а несправедливость — порочность и невежество(350, d). Справедливый — это человек достойный и мудрый, а несправедливый — невежда и недостойный(350, c). ••• Справедливые люди мудрее, лучше и способнее к действию, несправедливые же не способны действовать вместе. Хотя мы и говорим, что когда-то кое-что было совершенно благодаря энергичным совместным действиям тех, кто несправедлив, однако в этом случае мы выражаемся не совсем верно. Ведь они не пощадили бы друг друга, будь они вполне несправедливы, стало быть ясно, что было в них что-то и справедливое, мешавшее им обижать как друг друга, так и тех, против кого они шли. Благодаря этому они и совершили то, что совершили. На несправедливое их подстрекала присущая им несправедливость, но были они лишь наполовину порочными, потому что люди совсем плохие и совершенно несправедливые совершенно не способны и действовать(352, c-d). ••• Не все человеческие мнения и не всех людей одинаково следует ценить, но одни мнения надо уважать, а другие — нет. Стало быть, мы должны не столько заботиться о том, что скажет о нас большинство, сколько о том, что скажет о нас человек, понимающий, что справедливо и что несправедливо,— он один да еще сама истина. ••• Особенно похвально — прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободой творить несправедливость. ••• Чинить несправедливость опаснее, чем терпеть ее. Казаться хорошим человеку должно, но быть хорошим и в частных делах, и в общественных, и это главная в жизни забота. Если же кто-нибудь по какой-то причине сделается плохим, он должен понести наказание, и если первое благо — быть справедливым, то второе — становиться им, искупая вину наказанием. ••• Никогда не будет правильным поступать несправедливо, отвечать на несправедливость несправедливостью и воздавать злом за претерпеваемое зло. ••• Кто старается наказывать со смыслом, тот казнит не за прошлое беззаконие — ведь не превратит же он совершенное в несовершившееся, — но во имя будущего, чтобы снова не совершил преступления ни этот человек, ни другой, глядя на это наказание. ••• Не ставь ничего выше справедливости — ни детей, ни жизнь, ни что-либо еще, чтобы, придя в Аид, ты мог этим оправдаться перед теми, кто правит там. ••• Худшее на свете зло — это творить несправедливость. Людей достойных и честных — и мужчин, и женщин — я зову счастливыми, несправедливых и дурных — несчастными. ••• Человек несправедливый и преступный несчастлив при всех обстоятельствах, но он особенно несчастлив, если уходит от возмездия и остается безнаказанным, и не так несчастлив, если понесет наказание и узнает возмездие богов и людей. ••• Порядок и слаженность в душе надо называть “законностью” и “законом”, через них становятся люди почтительны к законам и порядочны, а это и есть справедливость и воздержанность. ••• Небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость, по этой причине они и зовут нашу Вселенную “порядком” (космосом). Добродетель Если нам достается добродетель, то достается она по божественному уделу, а узнаем мы как следует это тогда, когда, прежде чем искать, каким образом достается человеку добродетель, мы попробуем выяснить, что такое добродетель сама по себе.
Добродетели научаются, и если кто и достиг ее, так только прилежанием. ••• Необходимо всякому так или иначе быть причастным добродетели, в противном случае ему не место среди людей. ••• — Есть ли добродетель нечто единое, а справедливость, рассудительность и благочестие — ее части, или же все то, что я сейчас назвал,— обозначение одного и того же самого единого?
— Добродетель едина, а то, о чем ты спрашиваешь,— ее части.
— А получают ли люди эти части добродетели — один одну, другой другую, или же тот, кто обладает одной, непременно имеет и все?
— Никоим образом. Потому что ведь многие бывают мужественны, а между тем они несправедливы, и опять-таки другие справедливы, но не мудры.
— Так, значит — мудрость и мужество — это части добродетели?
— Совершенно верно, притом мудрость — величайшая из частей. ••• Если добродетель — это нечто, обитающее в душе, и если к тому же она не может не быть полезной, то, значит, она и есть разум: ведь все, что касается души, само по себе не полезно и не вредно, но становится вредным или полезным благодаря разуму или по безрассудству. В согласии с этим рассуждением добродетель, коль скоро она полезна, и есть не что иное, как разум. Смерть Смерть не что иное, как разделение двух вещей — души и тела, и когда они таким образом разделятся, каждая сохраняет почти тоже состояние, какое было при жизни человека... Если человек при жизни сломал или вывернул руку или ногу, это заметно и на мертвом теле. Одним словом, все или почти все признаки, какие тело приобрело при жизни, заметны некоторое время и после смерти. То же самое происходит и с душою. Когда душа освободится от тела и обнажится, делаются заметны все природные ее свойства и все следы, которые человек положил на душу каждым из своих занятий. ••• Мужественному человеку не надо думать, как бы прожить подольше, не надо цепляться за жизнь, но, положившись в этом на божество и, поверив, что от своей судьбы никому не уйти, надо искать способ провести дни и годы, которые ему предстоят, самым достойным образом. ••• Избегнуть смерти нетрудно, а вот что гораздо труднее — это избегнуть испорченности: она настигает стремительней смерти. ••• Смерть — это одно из двух: либо умереть значит стать ничем, так что умерший ничего уже не чувствует, либо же, если верить преданиям, это какая-то перемена для души, переселение ее из здешних мест в другое место.
Сама по себе смерть никого не страшит,— разве что человека совсем безрассудного и трусливого,— страшит несправедливость, потому что величайшее из всех зол — это когда душа приходит в Аид обремененной множеством несправедливых поступков. ••• Те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью. Смерть есть не что иное, как отделение души от тела. А “быть мертвым” — это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, тоже сама по себе. Философу не свойственно пристрастие к так называемым удовольствиям, например, к питью или к еде, к любовным наслаждениям, к остальным удовольствиям из числа тех, что относятся к уходу за телом. Например, щегольские сандалии, или плащ, или другие наряды, украшающие тело,— ценит он подобные вещи или не ставит ни во что, разумеется, кроме самых необходимых? Значит, его заботы обращены не на тело, но почти целиком — насколько возможно отвлечься от собственного тела — на душу. Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей. Истинное мнение Есть только две вещи, которые правильно руководят нами,— истинное мнение и знание; человек, обладающий тем и другим, руководствуется правильно. Если что происходит по счастливой случайности,— тем руководит не человек; если же сам человек приведет правильно к цели, то лишь благодаря истинному мнению или знанию.
Кто из нас всего тщательнее и настойчивее приучит себя размышлять о каждой вещи, которую он исследует, тот всего ближе подойдет к ее истинному познанию. Самым безукоризненным образом разрешит эту задачу тот, кто пытается уловить любую из сторон бытия самое по себе, во всей ее чистоте, вооруженный лишь мыслью самой по себе, тоже вполне чистой, и отрешившись как можно полнее от собственных глаз, ушей и, вообще говоря, от всего своего тела. ••• Хорошая душа — это воздержанная душа... Тот, кто желает быть счастливым, пусть приучает себя к воздержанности, пусть стремится к ней, а от разнузданности каждому из нас надо бежать со всех ног, и больше всего надо стараться, чтобы вообще не было надобности терпеть наказания, если же все-таки надобно — нам ли самим или кому из наших близких, будь то частное лицо или целый город, следует принять возмездие и кару: иначе виновному не бывать счастливым. ••• Удовольствие — это то, что проявляясь, дает нам радость, а благо — то, что своим присутствием делает нас хорошими. Все бывает хорошим через появление некоего достоинства. Достоинство же каждой вещи, будь то утварь, тело, душа или любое живое существо, возникает во всей своей красе не случайно, но через слаженность, через правила того искусства, которое ей присуще, то есть достоинство каждой вещи — это слаженность и упорядоченность. И этот порядок, присущий каждой вещи и для каждой вещи особый, делает каждую вещь хорошей. ••• Что за странная вещь, что люди зовут “приятным”! И как удивительно, на мой взгляд, относится оно к тому, что принято считать его противоположностью,— к мучительному! Вместе они в человеке не уживаются, но, если кто гонится за одним и его настигает, он чуть ли не против воли получает и второе: они словно срослись в одной вершине. ••• Подле доброго надо оставаться до последней крайности, о побеге же и думать нечего. Побег был бы безумием, и, мне кажется, всякий, кто в здравом уме, всегда стремится быть подле того, кто лучше его самого. ••• Очищение не в том ли состоит, чтобы как можно тщательнее отрешать душу от тела, приучать ее собираться из всех его частей, сосредоточиваться самой по себе и жить, насколько возможно,— и сейчас и в будущем — наедине с собою, освободившись от тела, как от оков? ••• Есть только две вещи, которые правильно руководят нами,— истинное мнение и знание; человек, обладающий тем и другим, руководствуется правильно. Если что происходит по счастливой случайности,— тем руководит не человек; если же сам человек приведет правильно к цели, то лишь благодаря истинному мнению или знанию. ••• Если иметь в виду добродетель, разве это правильный обмен — менять удовольствие на удовольствие, огорчение на огорчение, страх на страх, разменивать большее на меньшее, словно монеты? Нет, существует лишь одна правильная монета — разум, и лишь в обмен на нее должно все отдавать; лишь в этом случае будут неподдельны и мужество, и рассудительность, и справедливость — одним словом, подлинная добродетель: она сопряжена с разумом, все равно, сопутствуют ли ей удовольствия, страхи и все иное тому подобное или не сопутствуют. ••• Истинное — это очищение от всех страстей, а рассудительность, справедливость, мужество и сам разум — средство такого очищения. И быть может, те, кому мы обязаны учреждением таинств, были не так уж просты, но еще в древности приоткрыли в намеке, что сошедший в Аид не посвященным будет лежать в грязи, а очистившиеся и принявшие посвящение, отойдя в Аид, поселятся среди богов. Да, ибо, как говорят те, кто сведущ в таинствах, “много тирсоносцев, да мало вакхантов”, и “вакханты” здесь не иные кто-либо, а только истинные философы.
Государство ...Думаю, что это государство, раз оно правильно устроено, будет у нас вполне совершенным. ... Оно мудро, мужественно, рассудительно и справедливо(427, e). ••• ...Исскуство быть всегда на страже: им обладают те правители, которых мы назвали совершенными стражами.
— Раз есть такое знание, то что ты скажешь о нашем государстве?
— В нем осуществляются здравые решения и оно отличается подлинной мудростью(428, d). ••• ...Подобного рода способность и постоянное сохранение правильного и законного мнения о том, что опасно, а что нет, я называю и считаю мужеством(430, b). ••• ...Нужно называть рассудительным и преодолевшим себя все то, в чем лучшее правит худшим(431, b). ••• ...Мы установили ..., что каждый отдельный человек должен заниматься чем-то одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природним задаткам больше всего способен.
— Да, мы говорили так.
— Но заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие — это и есть справедливость...(433, a- b) ...Государство мы признали справедливым, когда имеющиеся в нем три различных по своей природе сословия делают каждое свое дело. А рассудительным, мужественным и мудрым мы признали государство вследствие соответствующего состояния и свойств представителей этих самых сословий(435, b). Аристократия Мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим сделать таким все государство в целом. Ведь именно в таком государстве мы рассчитывали найти справедливость. ••• Ясно, что оно мудро, мужественно, рассудительно и справедливо. В нем осуществляются здравые решения, и оно отличается подлинной мудростью. ••• Государство, основанное согласно природе, всецело было бы мудрым благодаря совсем небольшой части населения, которая стоит во главе и управляет, и ее знанию. ••• Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – Государственная власть и философия, пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много – которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор государствам не избавиться от зол. ••• Государство можно увеличивать лишь до тех пор, пока оно не перестает быть единым, но не более этого. ••• Если мы сделаем стражей подлинными стражами, они никоим образом не станут причинять зла государству... Нужно решить, ставим ли мы стражей, имея в виду наивысшее благополучие их самих, или же нам надо заботиться о государстве в целом и его процветании. Стражей и их помощников надо заставить способствовать этому и надо внушить им, чтобы они стали отличными мастерами своего дела, да и всем остальным тоже. Таким образом, при росте и благоустройстве нашего государства надо предоставить всем сословиям возможность иметь свою долю в общем процветании соответственно их природным данным. ••• Заниматься каждому своим делом – это, пожалуй, и будет справедливостью. Тимократия Государственный строй, основанный на честолюбии мы назовем “ТИМОКРАТИЕЙ”... Там побоятся ставить мудрых людей на государственные должности, потому что там уже нет подобного рода простосердечных и прямых людей, а есть лишь люди смешанного нрава; там будут склоняться на сторону тех, что яростны духом, а также и тех, что проще - скорее рожденных для войны, чем для мира; там будут в чести военные уловки и ухищрения, ведь это государство будет вечно воевать. ••• ...Люди будут жадны до денег... в помрачении они, как дикари почитают золото и серебро, у них заведены кладовые и домашние хранилища, чтобы все это прятать, свои жилища они окружают оградой и там, прямо таки как в собственном логове, они тратятся, не считаясь с расходами на женщин и на кого угодно. ... Они бережливы, так как деньги у них в чести; свое состояние они скрывают и не прочь пожить за чужой счет. Удовольствиям они предаются втайне, убегая от закона, как дети от строгого отца, ведь воспитало их насилие, а не убеждение, потому что они пренебрегали подлинной Музой, той, чья область - речи и философия, а телесные убеждения ставили выше мусического воспитания. Олигархия Это строй, основывающийся на имущественном цензе; у власти там стоят богатые, а бедняки не участвуют в правлении... Чем более этот строй олигархичен, тем выше ценз; чем менее олигархичен, тем этот ценз ниже. Заранее объявляется, что к власти не допускаются те, у кого нет установленного имущественного ценза. Такого рода этот государственный строй держится применением вооруженной силы или же еще прежде был установлен путем запугивания. ••• ...Подобного рода государство неизбежно не будет единым, а внем как бы будут два государства: одно - бедняков, другое - богачей. Хотя они и будут населять одну и ту же местность, однако станут вечно злоумышлять друг против друга. ••• При таком строе разовьется величайшее из всех зол. Возможность продать свое имущество - оно станет собственностью другого, - а продавши, продолжить жить в этом же государстве, не принадлежа ни к одному из его сословий, то есть не будучи ни дельцом, ни ремесленником, ни всадником, ни гоплитом, но тем, кого называют бедняками и неимущими. Демократия Демократия... осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию. ••• В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблюдать, подобно другим, условия мира, если ты мира не жаждешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять либо судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову. Разве не чудесна на первый взгляд и не соблазнительна подобная жизнь? ••• ...При таком государственном строе люди, приговоренные к смерти или к изгнанию, тем не менее остаются и продолжают вращаться в обществе; словно никому до него нет дела и никто его не замечает, разгуливает такой человек прямо как полубог...
Эта снисходительность вовсе не мелкая подробность демократического строя; напротив, в этом сказывается презрение ко всему тому, что мы считали важным, когда основывали наше государство. Если у человека, говорили мы, не выдающаяся натура, он никогда не станет добродетельным; то же самое, если с малолетства — в играх и в своих занятиях — он не соприкасается с прекрасным. Между тем демократический строй, высокомерно поправ все это, нисколько не озабочен тем, кто от каких занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение к толпе. Тирания Все чрезмерное обычно вызывает резкое изменение в противоположную сторону... Чрезмерная свобода, по-видимому, и для отдельного человека, и для государства оборачивается ничем иным, чем чрезвычайным рабством. Так вот, тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии. ••• Говорят, что кто отведал крови человеческих внутренностей мелко нарезанных с мясом жертвенных животных, тому не избежать стать волком...
Разве не то же и с представителем народа? Имея в руках чрезвычайно послушную толпу, разве он воздержится от крови своих соплеменников? Напротив, как это обычно бывает, он станет привлекать их к суду по несправедливым обвинениям и осквернит себя, отнимая у людей жизнь, своими нечестивыми руками и языком он будет смаковать убийство родичей. Карая изгнанием и приговаривая к страшной казни, он, между тем, будет сулить отмену задолженности и передел земли. После всего этого разве не суждено такому человеку неизбежно одно из двух: либо погибнуть от руки своих рабов, либо же стать тираном и превратиться из человека в волка? ••• Его сподвижники будут им восхищаться,….. тогда как люди порядочные будут ненавидеть и избегать его. ••• По пословице “избегая дыма, угодишь в огонь”; так и народ из подчинения свободным людям попадает в услужение к деспотической власти и свою неуемную свободу меняет на самое тяжкое и горькое рабство — рабство у рабов
Другие материалы по теме
|
